Станислав Струмп-Войткевич - Агент № 1
…Прошло еще несколько дней, в течение которых соответствующее оборудование, радиостанция и оружие были выкопаны и припрятаны в Афинах, а часть привезенных денег передана по назначению. Начали поступать и информационные материалы. По совету Марианны и ее мужа, которого теперь уже полностью посвятили в тайну, передатчик временно установили в подвале домика, владельцы которого выехали перед самым приходом немцев. О том, что ключи от помещения были оставлены Янатосам, никто не знал; кроме того, имелся еще и запасный вход со стороны подвалов магазина, с запущенной и почти не используемой лестничной клетки. Массивный пыльный замок, привешенный на дверь, красноречиво свидетельствовал о том, что помещение давно заброшено. Электричество подключили воровским способом от общей сети. С уехавшим хозяином дома не возникло бы никаких затруднений, если бы он вернулся, поскольку дом принадлежал родственникам Янатосов и братья им распоряжались. В связи с этим было решено, что предусмотрительнее было бы поселить инженера не у кого-либо из братьев, а где-нибудь в ином месте; собственно говоря, для Георгия следовало бы подготовить целый ряд конспиративных квартир — частые смены ночлегов затруднили бы наблюдение за ним со стороны соседей. И наконец, были сделаны первые шаги в области разведки — сводки для центра «004» передавались регулярно, в них содержались в первую очередь сведения о движении в порту Пирее и соседних военно-морских базах, а также отдельные сведения о немецких аэродромах.
Агент № 1 работал совершенно самостоятельно, а если и получал информацию со стороны, то никогда не мог с уверенностью сказать, имеет ли он дело с одним человеком или же сотрудничает с какой-то организацией или группой. Об этом старались говорить как можно меньше.
Офицеры греческого военно-морского флота, с которыми вначале связался Георгий, состояли в кружках ЭДЭС[3]. Далее он связался со студентами, портовыми рабочими и грузчиками, среди которых находились сочувствовавшие или члены греческой коммунистической и социалистической партий, объединенные в организацию под названием ЭАМ[4]. Организация эта готовилась не только к диверсионным актам, но и к самым настоящим военным действиям, переход к которым должен был произойти в соответствующий момент. Много было и других групп и организаций, тщательно скрытых в глубоком подполье от агентов немецкой и итальянской разведок.
Население несчастной страны, зажатой в тисках голода и страха, искушаемое и деморализуемое оккупантами и одновременно с этим таящее надежды на перемены, было подвержено изменчивым настроениям, но рано или поздно перед каждым из греков вставал вопрос: с немцами ли он или против них? А если он против немцев, то с кем ему идти и как далеко…
Немецкая и итальянская разведки особое внимание обращали не только на разведку противника, но и на предполагаемых членов левых партий — крестьянской, социалистической и коммунистической, видя в них самых упорных врагов нового режима и применяя к ним самые жестокие репрессии. Смертные приговоры, особенно коммунистам, следовали один за другим…
Через несколько дней после начала своей работы инженер вторично переменил жилье. Теперь его временно поселили у Апостолидиса, двенадцать лет работавшего с Димитриосом Янатосом. Апостолидис жил на рабочей окраине Пирея рядом с большой пивоварней, где новое лицо не могло вызвать любопытства у посторонних. В толпе рабочих, грузчиков и мелких торговцев агент № 1 чувствовал себя в полнейшей безопасности, а если чего и опасался, так это неожиданной встречи с кем-нибудь из старых знакомых. И вот это-то как раз и произошло. Георгий под вечер возвращался домой, как вдруг почувствовал, что кто-то схватил его за руку. Обернувшись, он увидел Пандоса.
…О друге детских и юношеских лет Георгий не раз думал и даже связывал с ним некоторые свои надежды. Ведь Тинос был необычайно изворотливым человеком, любил деньги, из него бы вышел великолепный платный информатор, а агент № 1 имел в своем распоряжении значительные суммы. Следовало предполагать, что уж кого-кого, но своего школьного товарища и многолетнего приятеля Тинос не предаст. Еще на пути в Грецию Георгий допускал, что, если не выйдет с адресом у Янатосов, у него в запасе останется возможность постучаться к Тиносу, адрес которого он хорошо помнил. Однако позднее предусмотрительность победила, и контакт с приятелем был отложен до того момента, когда о нем можно будет собрать дополнительные сведения. Увы, слепой случай рассудил иначе, и вот он стоял лицом к лицу с человеком ловким и чересчур сообразительным, который видел его весною все в том же Пирее, когда Георгий под немецкими бомбами поднимался на палубу судна. В подобных обстоятельствах скрывать свою роль было просто ни к чему, да и как ее скроешь?..
— Я знал, что ты вернешься, — говорил тем временем обрадованный Пандос. — Такие люди, как ты, всегда и везде только и ищут случая пожертвовать собой или по крайней мере заполучить хорошую шишку… Я уже тогда подумал, что англичане не преминут тебя использовать. Послушай, раз мы уж с тобой встретились, то должен тебе сказать, что итальянцы и немцы как раз разыскивают каких-то агентов, которые, как видно, были засланы из Египта или Палестины… Я об этом знаю, потому что ведь нужно как-то зарабатывать на хлеб, вот я в последнее время и покупаю у немцев и итальянцев что придется из продуктов — хлеб, масло, тушенку… Заработок неплохой, продукты все рвут с руками… А тут еще итальянцы, конечно же офицеры, так и мечтают привезти какие-нибудь трофеи из Греции. Представь себе, что платят большие деньги за обыкновенный греческий штык или орден… Немцы другое дело — этих в первую очередь интересуют раскопки, куски старых ваз или осколки скульптур. Ну, вот я всем этим понемногу и занимаюсь… Погляди, какой отличный костюм справил…
Из дальнейших рассказов Тиноса следовало, что он является информатором и чем-то вроде проводника для отдельных, ловко облапошенных оккупационных солдат, но это еще вовсе не означало, что он опустился до шпионской деятельности или, упаси бог, стал провокатором. Искренность, с которой он все это выкладывал Георгию, ухватив его под руку, исключала мысль о двуличии. С другой стороны, Георгий хорошо помнил о дьявольской хитрости и изворотливости приятеля, который нередко разыгрывал перед ним целые спектакли, бравируя своими актерскими способностями. Да и сейчас, приветствуя своего Ирека, он демонстративно заключил его в объятия и поцеловал при этом. Нет, не может он быть иудой, если даже и состоит в каких-то связях с оккупантами…
